Как вы получили гражданство Латвии?
Моего деда звали Янис Авенс. У меня, как и у моего отца, в паспорте стоит отметка «латыш». Это не просто запись; я действительно так себя чувствую. В 2013 году Сейм принял закон, который предоставил всем этническим латышам возможность получить гражданство после сдачи экзамена по латышскому языку. От проверки освобождались те латыши, чьи родители подверглись репрессиям. Я, вероятно, тоже подходил под эту категорию, так как моя латышская прабабушка умерла в ссылке в Сибири, а дед был расстрелян в ГУЛАГе. Тем не менее, я решил сдать экзамен. Не скрою, это было непросто — с первого раза я его не сдал. Получение гражданства в целом заняло у меня три года, но для меня это было очень важно. Об этом сообщает Latvia Today.
За что к вам применены санкции?
Я сам до конца не понимаю. Персональные санкции, на мой взгляд, противоречат основам западного мира. Мое имущество заморожено, и я не могу им распоряжаться. Мне всегда казалось, что без судебного решения отнять собственность невозможно. Но всё это происходит на политическом уровне, и мне это непонятно. Судебная власть должна быть независимой — это основа западной цивилизации. В случае персональных санкций имущество фактически отнимается без суда, по решению исполнительной власти. Конечно, заморозка — это не конфискация, но какая разница, если это навсегда? Для меня это поразительно.
В моей семье все подвергались репрессиям. В СССР был термин — бесправный. Мне казалось, что такое возможно только в тоталитарном строе Советского Союза. Но сейчас происходит то же самое. Мне нынешняя ситуация совершенно непонятна.
Вы обжалуете это решение в суде?
Да, идут несколько судебных процессов. В одном из них я уже выиграл — в 2024 году. Я доказал, что не имею никакого отношения к так называемой «специальной военной операции», начатой Россией. Однако меня не исключили из санкционного списка — сразу же придумали новые основания. Фактически, сам факт того, что я когда-то был успешным российским бизнесменом, стал причиной санкций. Это уже просто издевательство. Это чисто политически мотивированные решения.
Я раньше думал, что частная собственность неприкосновенна, а судебная система абсолютно независима. Оказалось, политика доминирует и в судах.
Как вы оказались в Латвии?
Как я уже говорил, мой дед Янис Авенс происходил из простой крестьянской семьи, жил недалеко от Яунпиебалги. В 1915 году ушёл на фронт, был латышским стрелком, после войны остался в России, женился на моей русской бабушке. В 1934 году его арестовали, в 1937-м сослали в Магадан, где расстреляли по обвинению в троцкизме и латышском национализме.
Что от того времени осталось? Стопка писем, которые он отправлял в Латвию и получал ответы, фотографии, документ о закладе дома. Отец помнил деда: ему было семь лет, когда того арестовали. Такова была семейная история.
Отец сделал карьеру в СССР, стал членом-корреспондентом Академии наук, занимался вычислительной техникой. В 1988 году в составе АН СССР было всего два латыша — мой отец и президент АН Латвии Малмейстерс. Ему предлагали переехать в Латвию с хорошими должностями, но он остался в Москве.
В 1988 году к нам домой пришла женщина, представившаяся членом Народного фронта Латвии, и предложила приехать в Латвию помочь в борьбе за независимость. Отец ответил, что он уже пожилой и не вмешивается в политику. Меня это заинтересовало.
Буквально через пару недель эта женщина пришла снова и рассказала, что в Латвии живёт наша родня, с которой мы могли бы встретиться. После ареста деда в 1937 году мы ничего о них не знали. И они о нас — тоже.
В 1990 году я прилетел в Латвию (на тот момент уже работал в Вене), отец прилетел из Москвы. За 150 рублей мы наняли такси и поехали в Яунпиебалгу. Там жила сестра моего деда, ей было 87 лет. От неё я узнал, что прабабушка тоже была сослана в Сибирь. Сначала она отнеслась ко мне с недоверием, но это было только начало.
Я пошёл на кладбище, где похоронены мои предки с XVII века. Всё обошёл. Затем я стал чаще приезжать в Латвию. Решил, что хочу здесь провести свои старости. Создал благотворительный фонд, который реализовал 150 проектов в сфере образования, здравоохранения и культуры. Построил дом недалеко от Мадоны.
Когда началась война, я понял, что пришло время начать новую жизнь. В 2022 году мы с детьми переехали в Латвию.
Отношение общества к вам неоднозначно. Кто-то считает вас путинским олигархом, другие отмечают вашу благотворительность. Больше всего шум вызвало фото, где вы сидите в первом ряду Кремля, когда Путин объявляет о начале войны.
В то время я руководил крупнейшим банком в России, и на том совещании были почти все главы крупных компаний. Да, я участвовал в этих встречах — так был устроен процесс, и я не отрицаю, что в последние 20 лет встречался с Путиным. Однако мне не хочется анализировать ту конкретную встречу. Я вообще не хочу говорить о политике. Не хочу обсуждать обвинения, выдвинутые против меня не судом. Мне не за что публично оправдываться. Я гражданин Латвии и России. Я прожил в Москве 60 лет и чувствую ответственность за происходящее. Но это не тема для публичного покаяния.
Вы продали всё, что имели в России?
Я продал все свои компании в России. Остался только дом и большая коллекция картин. Но бизнеса у меня там больше нет. Я покинул Россию 25 февраля 2022 года. Моя семья уже тогда находилась в Лондоне.
Живя в Латвии, ощущаете отношение общества к себе?
Оно разное. В своём сельском доме я чувствую себя как дома, у меня хорошие отношения с соседями. Я вступил в охотничье общество. Помогаю людям, как могу. Финансировал восстановление церкви в Яунпиебалге, помогал реставрации православного храма.
Что касается «интеллигенции», то чувствую, что они меня боятся. Это странная и противоречивая ситуация. Больше всего боятся политики. Даже те, с кем у меня были хорошие отношения до введения санкций. Например, мэр Огре Эгилс Хелманис не испугался и первым из политиков встретился со мной, «разорвав блокаду». За это я его уважаю.
Иногда ко мне подходят люди и благодарят за то, что я сделал для Латвии — за поддержку медицины, музыки, за восстановление храмов. Это миллионы долларов. В Москве я установил мемориальную доску в память о латышском театре «Скатуве», потому что мэр города не спешил этого делать. Я участвовал в процессе вывода советских войск.
Сейчас мне очень жаль, что, будучи под санкциями, я не могу помочь Латвии — ни финансово, ни как экономист. Но я вижу огромный потенциал для развития Латвии. Если бы не этот толстый слой бюрократии, довольный собой… Меня сильно разочаровывает отсутствие экономического лидерства в стране.
Каково ваше отношение к войне России против Украины?
Моё
