Язеп ДЗЕНИС более чем за три десятилетия работы в Латвийском и Рижском пароходствах прошел путь от матроса до капитана. Десять лет он трудился в Рижском морском порту лоцманом.
За свою морскую карьеру Язеп Дзенис ходил в море на судах «Имандра», «Смоленск», «Волоколамск», «Калуга», «Балашов», «Гауя», «Энгуре», «Антон Губарев», «Резекне», «Бремер импорт» и на других судах. Но, как заявляет Дзенис, себя он считает моряком 19 века. Почему? Ему — слово.
Курс — на остров Святой Елены!
— Конечно, горжусь, что я не современный моряк! Практически каждый день вспоминаю о работе матросом на научно–исследовательском судне, паруснике «Заря». На этой шхуне я прошел Атлантический океан от заполярных широт до ревущих сороковых Южного полушария, сходил на берег на Восточном и Западном побережьях Америки, в экваториальной Африке. Скажите, многим ли морякам сопутствовало такое счастье?
«Заря» побывала даже на острове Святой Елены, где изгнанный Наполеон провел последние свои годы и в 1821 году был похоронен. Лишь 1840–м его прах перевезли в Париж.
К острову «Заря» подошла ночью, встали на якорь. Днем к нашей шхуне прибыл белоснежный катер, на нем губернатор Святой Елены — в белых шортах, в гольфах, весь в белом, как в пиратских историях капитана Блада.
На острове чтут память Наполеона Бонапарта. Там есть музей его имени, а место, где был похоронен император, обнесено оградкой.
Немагнитное судно
— Вообще, наш парусник везде встречали радостно и с почетом. Ведь трехмачтовая шхуна «Заря» — единственное в мире немагнитное судно. Ученые на ней изучали земной магнетизм. Нецветные металлы присутствовали на «Заре» минимально, была рассчитана производимая ими постоянная девиация, она учитывалась при всех измерениях. Даже если и надо было перенести небольшой металлический предмет с носа на корму, следовало обязательно сообщить об этом научным сотрудникам, так как могла в измерениях произойти вспышка девиации.
Попал я на этот парусник в 1965 году, когда учился в Рижской мореходке, после третьего курса, во время годичной плавпрактики. После первого курса у нас была трехмесячная практика на баркентинах «Вега» и «Капелла». И так как мы имели опыт работы с парусами, пять человек из нашей роты направили матросами на «Зарю».
Едят только по народной традиции
— Запомнился заход в африканскую страну Сьерра–Леоне. Тогда в ней еще ели людей.
Агент, обслуживавший наше судно, с оптимизмом рассказывал капитану в конце 1965 года: «У нас каннибализм затухает. Если сравнить прошлый год и нынешний, съели на пять человек меньше. Но наши людоеды не дикари какие–нибудь. Они просто чтут народные традиции, ритуалы».
Возможно, за прошедшие с того нашего захода в страну Сьерра–Леоне годы аппетиты людоедов поуменьшились.
В Сьерра–Леоне мы сдали судовое белье в стирку. Смотрим, метрах в триста от «Зари» белье стирают прямо в речке.
За здоровье Салазара!
— Еще мне запомнилось, как стояли у Азорских островов. «Заря» шла тогда из столицы Исландии Рейкьявика. У нас заканчивались вода и продукты. Сплошные шторма. Попасть на Азоры было проблематично. Ведь Португалией тогда правил диктатор Антониу Салазар. С Советским Союзом у этой страны не было дипломатических отношений. А Азорские острова, хоть и находятся в 1460 километрах от континента, являются автономным регионом Португалии. Но чудесным образом нам дали добро зайти в порт Понта–Делгада, столицу Азорских островов.
Пришвартовалась «Заря» к причалу, но сойти на берег морякам власти не разрешают. Метрах в десяти от судна установили барьерчики, и заступили на пост три человека: один — в военно–морской форме, второй — в зеленой сухопутной, третий — в гражданской одежде. Тот, что в гражданской, время от времени куда–то уходил и вскоре возвращался.
Шла моя вахта у трапа. На судне у нас был здоровый высокий парень Жора — заместитель начальника экспедиции. На его ответственном хранении находилось несколько бидонов спирта. Естественно, для научных целей.
Смотрю, Жора идет. В каждой руке у него по два наполненных стакана. И похоже, что сам уже немного принял. Проходит он мимо меня — и прямиком прет к португальским часовым.
Я пытаюсь его задержать, да куда там! Жора и не смотрит на меня, шурует по причалу. Что мне делать? Не объявлять же тревогу, не докладывать капитану! Смотрю в напряжении — что будет дальше?!
А Жора подошел к охранникам, дал им всем по стакану, один оставил себе, о что–то говорит португальцам. Потом — выпивает свою порцию.
А охранники посмотрели друг на друга — и тоже выпили. Жора свой стакан — об землю! Те — тоже: бабах!
Зам начальника экспедиции повернулся — и на судно. Я встречаю его вопросом:
— Что ты сказал португальцам?
— Что–что. Я предложил им выпить за здоровье Салазара. Не отказались.
Лиссабонские объятия
После Пунта–Делгада наш рейс был таким: Конакри — остров Святой Елены — Монтевидео — Пунта–дель–Эсте — Дакар — Гибралтар — Лиепая — Ленинград.
А в Португалии я был еще несколько раз, лет через десять после визита на Азорские острова. К тому времени в стране произошла Революция Гвоздик, новое руководство наладило отношения со многими странами, в том числе с СССР.
В середине семидесятых я работал старпомом на теплоходе «Антон Губарев», и мы совершили несколько рейсов в португальские порты — в Лиссабон и Порту.
Отношения португальцев к нашим морякам изменилось кардинально. Вспоминается случай, произошедший в Лиссабоне. Агент обслуживающей судно фирмы предложил провести для моряков экскурсию по городу. Показывал достопримечательности столицы, и в процессе экскурсии пригласил нас зайти в обувной магазин. Хозяйкой этого магазина была его хорошая знакомая. И агент представляет нас ей:
— Познакомься — моряки с советского судна, которые пришли в Лиссабон. Это наши друзья!
Неожиданно эмоциональная португалка начала нас обнимать и целовать. А ее знакомый говорит:
— Вот ты их обнимаешь, а если они установят в Португалии законы своей страны, то магазин твой отберут.
Португалка опешила, никак понять на может — как это можно отобрать от нее магазин!..
Вот такие у меня воспоминания о португальцах.
А страна их год от года поднимается, уже давно не бедная, какой была при Салазаре.
